Современный французский детектив - Страница 50

— Я ничего этого не хотел, — бормотал Бельяр. — Я был вынужден…

Он медленно поднял голову, выпрямился, опираясь на вытянутые руки.

— Не знаю, как я до этого дошел, — снова начал он более твердым голосом. — Да, я любил ее, ах, как я ее любил! Но против Сорбье я ничего не имел. И если бы он не стал мне угрожать…

— Что ты сделал с его револьвером?

— С револьвером?

— Ты же не оставил его у себя?

— Нет. В тот же вечер я бросил его в Сену.

Марей принес другой стакан и налил немного виски.

— Выпей… Вот так!.. А теперь рассказывай остальное.

— Это уже не имеет значения.

— Для меня имеет… Когда ты сказал Линде правду? Когда вы вместе поехали в Институт судебной медицины?

— Да.

— Как она к этому отнеслась?

— Сказала: «Теперь я свободна».

— Понимаю. А ты не был свободен. Уже не был. У тебя родился сын.

— Да.

— Для нее-то было безразлично, что она потеряла мужа… А ты не хотел оставлять малыша.

— Я и не подозревал, что ребенок может до такой степени захватить… так…

— Вот видишь, я был прав, — заметил Марей. — Для нее это было важнее, чем для тебя. Она во что бы то ни стало решила сохранить тебя.

Бельяр кивнул головой.

— Но вы еще не знали, каким образом твое любовное письмо попало в руки Сорбье, — продолжал Марей. — Это я надоумил Линду?

— Да. Когда ты спросил ее, знает ли она некоего Рауля Монжо, она испугалась…

— Я помню, — прервал его Марей. — Она притворилась, будто услышала шум в вестибюле, чтобы дать себе время подумать. И так как она была очень умна, лгать не стала. Рано или поздно я все равно узнал бы, что Монжо работал у них. Нужно было выиграть время. И она спрятала записную книжку мужа, убедив меня, что Монжо ее украл… А пока я добирался до завода, она успела позвонить тебе. И ты вырвал страницу на букву «М» в другой книжке.

— Мы испугались. Делали первое, что приходило на ум.

— А я-то приписывал преступнику сверхчеловеческую ловкость, — вздохнул Марей. — Признаюсь, вначале меня это совсем сбило с толку. Подумать только, ведь я мог помешать всему этому!.. Если я правильно тебя понял, в тот вечер, когда я ужинал у тебя, а потом мы отправились следить за Монжо, Линда ни о чем не подозревала?

— Нет. Если бы я успел предупредить ее, все могло бы сложиться иначе… Хотя, впрочем, сомневаюсь.

— Она назначила Монжо свидание?

— Да.

— Ну разумеется. Она не могла себе представить, что мы уже нашли его. А Монжо в свою очередь, должно быть, думал, что она пришла купить его молчание, потому что он угадал всю драму. Значит, это она звонила в бистро по телефону. Она знала, где обедает Монжо.

— Да. И если бы ты вышел на набережную на десять секунд раньше, ты увидел бы ее около дома Монжо.

— Что за невезенье! Боже мой, ну что за невезенье! А потом?

Бельяр устало поднял руку.

— Она была дьявольски импульсивна, — прошептал он. — И потом, у нее было своеобразное понятие о чести. Я убил Сорбье. Она хотела убить Монжо. Не только затем, чтобы заставить его молчать, но и для того, чтобы доказать мне, что готова на все, что ни о чем не жалеет, что разделит со мной опасность, да мало ли еще что!

— Между вами был Монжо.

— Пожалуй.

— А… револьвер?

— У нее был второй ключ от моей машины. Она взяла револьвер в тот день после обеда. Когда мы ехали в морг, я при ней положил его в ящик для перчаток. Нет следующий день она мне его вернула.

— К несчастью, рука у нее оказалась не такой твердой…

Марей чуть было не сказал: как у тебя. Он умолк, сделал несколько шагов, машинально собрал все листочки, затем, тряхнув ими, добавил:

— Остальные события я восстановил сегодня ночью. Скажешь, если ошибусь. Услышав мой голос, Линда вышла в прихожую и спряталась на кухне. Я же, увидев раненого Монжо у лестницы, конечно, сразу бросился на второй этаж. Она выскользнула… и, пока я рыскал по всему дому, ты открыл ей калитку.

— Да.

— Как это просто! И какой же я был дурак!.. А когда Монжо лежал в больнице, чего я только не выдумывал! Всех нас заворожил этот цилиндр. Потом уже все шло своим чередом. Монжо не так глуп, чтобы доносить на Линду. Дела его пошли на поправку, и он замыслил небольшой шантаж. Так ведь?

— Так.

— В тот вечер, когда мы с Фредом следили за ним, он звонил Линде?

— Да. Он требовал свидания. Линда не могла снова пойти на набережную Мишле, да и подвергнуться риску быть замеченной в обществе Монжо тоже не могла.

— Тогда она попросила его прийти к ней.

— Выбора не оставалось. Мариетта как раз уехала, большинство соседей в отпуске. Она решила, что, если Монжо придет попозже, его никто не увидит.

— И Монжо согласился? Он не побоялся, что его пристрелят?

— Нет, он принял необходимые меры. Во всяком случае, он уверял, будто отправил нотариусу письмо, в котором обо всем рассказал. Если с ним что-нибудь случится, письмо вскроют.

— Думаю, он пускал пыль в глаза.

— Возможно, но сомнение оставалось.

— Мерзавец! — воскликнул Марей. — Он знал, что ему нечего бояться, и взял вас за глотку.

— Вот именно. Мы были у него в руках.

— Вернемся к Линде.

— Она не заперла ни калитку, ни входную дверь. Когда ты бросил камешки ей в окно, она подумала, что это Монжо давал знать о своем приходе. Когда же она узнала тебя, это был настоящий удар! А Монжо уже поднимался по лестнице. Она впустила его к себе в комнату, заперла дверь, как ты велел, и, чтобы обмануть тебя, Монжо несколько раз кидался на дверь изнутри.

— Вот это-то меня больше всего и смущало, — сказал Марей. — Она спрятала Монжо в шкафу?